Семинар по эстетике. 1931 год.

Отрывки из работы Григория Григорова.

Постоянный философский семинар, который посещали многие, в том числе профессора Ленинградской консерватории Х.С. Кушнарев и Ю.Н. Тюлин, композиторы Д.Д. Шостакович и Н.Н. Леви, драматург Д. Щеглов, в Союзе композиторов и драматургов. Эстетика – философия искусства. «Эстетика» Гегеля – основа моего семинара. Искусство и действительность. Эстетика и этика. Форма и содержание. Идея и образ. Искусство ради искусства. Представления о прекрасном. Чувственное восприятие произведений искусства и мысль. Свобода творчества. Субъективное и объективное в искусстве. Эволюция эстетической мысли. Направления в искусстве: символизм, классика, романтизм. Придуманный советскими идеологами «социалистический реализм».

Весной 1931 года мне представилась возможность побеседовать наедине с Сергеем Мироновичем Кировым, который в то время был 1-м секретарем Ленинградского обкома партии и членом Политбюро ЦК. Это была моя вторая встреча с ним после моего возвращения из ссылки. Киров сообщил, что Союз ленинградских композиторов и драматургов обратился в обком партии с просьбой организовать у них философский семинар и назначить меня руководителем этого семинара. На это я ответил: «Я не член партии, а завагитпропотделом Уваров, считая, что я «старый троцкист», против использования меня на работе, имеющей идеологический характер.» Сергей Миронович громко расхохотался, прошелся по кабинету и в довольно категорической форме сказал следующее: «В партии много людей, неспособных понять жизненную необходимость для партии дискуссий по наиболее важным вопросам. Но зато у нас развелось много любителей навешивать политические ярлыки. Сегодня среди обладателей партийных билетов немало людей совершенно беспринципных, вошедших в партию по шкурным мотивам. А уж таких, кто может на высоком уровне заниматься работой, имеющей идеологический характер, совсем немного. А тебя, Григорий, мы восстановим в партии.» На этом закончилась наша беседа. Я вышел из Смольного под большим впечатленем от встречи, у меня было такое ощущение, словно я подышал необыкновенно освежающим воздухом. Сразу я не мог осмыслить весь разговор с Кировым, но интуитивно чувствовал, что кроме того, что он говорил, был какой-то второй план. В высказываниях Кирова я уловил намек на возможные перемены генеральной линии партии, но сам я весьма пессимистично смотрел на будущее, не видел основы для серьезных перемен к лучшему.

Приступая к занятиям на семинаре, я поставил перед собой цель – раскрыть эволюцию эстетической мысли и показать правомочность любого направления в литературе и искусстве. Поскольку русские просветители и революционные демократы (Белинский, Герцен, Чернышевский, Добролюбов) строили свои эстетические концепции, опираясь в значительной степени на «Эстетику» Гегеля, я решил этот капитальный труд положить в основу наших семинаров. Тем более, что мне не предлагали с кем-либо согласовывать программу занятий.

Не существует китайской стены между эстетикой и этикой, наукой о красоте и наукой о нравственности. Это признавали все крупнейшие философы. Так Лессинг, впервые раскрывая реалистичекие тенденции в шекспировских трагедиях, подчеркивал, что все образы этих трагедий глубоко проникнуты идеей нравственности. Лессинг рассматривает возрождение древнего искусства и показывает его связь с искусством эпохи Возрождения и с искусством нового времени. По мнению Лессинга, театр и искусство вообще должны разоблачать тартюфство и проповедовать гражданскую свободу. В своих пьесах «Эмилия Галотти» и «Натан мудрый» Лессинг сбрасывает с дворянства рыцарский плащ, показывает убожество, тунеядство и нравственное разложение дворян. Положительным героем у Лессинга является не буржуа, как преподносят наши критики, а благородный человек, мечтающий о равенстве и свободе всех людей. Кант с его категорическим императивом и эстетикой многое воспринял от Лессинга. Как и Лессинг, кенигсбергский мудрец понятие красоты связывает с понятием о нравственном долге. Восхищаясь красотой римского Колизея, не следует забывать, что он построен руками рабов с целью убийства этих же рабов и чувственного наслаждения деспотов. То же можно сказать о египетских пирамидах. Поэтому истинно прекрасным является то произведение искусства, которое отражает прекрасное и нравственное намерение творца. Вот почему истинно прекрасным является такое произведение, как «Эгмонт», созданное и Гете, и Бетховеном. Красиво построенная тюрьма и крепость, где пытают инакомыслящих, должны пробуждать чувство гадливости. Поэтому не личный вкус и восторг могут быть критерием прекрасного, а идея, заложенная в произведение искусства.

Я вкратце познакомил своих слушателей с принципами кантовской эстетики. Они готовы были присоединиться к мысли Канта, что искусство поднимает человека над действительностью, что оно должно вдохновлять зрителя и слушателя. По-существу кантовская эстетика – это решительный шаг к эстетике Гегеля. Не следует забывать, что Гегель не только идеалист, но и блестящий диалектик. Это в нем ценили не только Маркс и Энгельс, но и Белинский, Чернышевский, Плеханов и Ленин. В известной мере можно сказать, что диссертация Чернышевского «Эстетическое отношение искусства к действительности» - это вывернутый наизнанку Гегель. Чернышевский это проделал при помощи антропологического принципа Людвига Фейербаха.

Отзыв Евгения Деборина о воспоминаниях.

Я с большим интересом и с волнением прочитал воспоминания Вашего дедушки.
По содержанию, и по глобине анализа, его оценки стоят вместе с работами классиков: А. Авторханова, В. Шаламова, Ю. Марголина, и других замечательных людей. Я передам 2й и 3й том в нашу Национальную Бибиотеку,где уже есть 1й том.

Сергей Корсаков раскопал в архивах РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории) личное и персональное дела вашего дедушки.
Он сам в мемуарах несколько раз упоминает, что видел пухлую папку своего дела, когда его допрашивали партследователи. Это то самое дело.

Из письма Евгения Деборина

На днях получила неожиданное письмо от Евгения Деборина, внука Абрама Моисеевича Деборина, преподававшего в Институте Красной Профессуры (ИКП).
Вот что он написал:
"Ваш дед, насколько я понимаю из первой части его воспоминаний, учился в ИКП. Там, среди основателей и преподавателей этой организации был мой дед, Абрам Моисеевич Деборин.
Всё это было очень давно, но, как ни странно, есть люди которые исследуют этот период. Среди них, как я написал, профессор Сергей Николаевич Корсаков, сотрудник Института Философии РАН, а также dоктор Фредерик Чоут из Калифорнийского Университета. Оба они просили меня достать воспоминания Вашего дедушки."